- Кстати, - вспомнил дьявол, - несмотря на то, что, по твоей мерке, за мной тысячи грехов, я не внушал Иуде предать твоего сына... Соблазнами этого мира пытался его прельстить, но не предавал. Но как сын Бога не мог разглядеть в Иуде предателя? Всюду таскал его за собой. Было время разглядеть его, но он не разглядел. Разве это не глупо? Кажется, у него и с юмором было не все в порядке...
- Подозрительность - величайший грех, - отвечал Бог. - Лучше погибнуть от предательства друга, чем заранее заподозрить его в предательстве. Заподозрить человека в предательстве - осквернить Божий замысел в человеке. Мой сын, конечно, видел все слабости Иуды. Но: "Ты меня предашь", - сказал он только тогда, когда убедился, что в душе Иуды этот замысел вполне созрел.
Мой сын до последнего мгновения ждал, что Иуда найдет в себе силы самому разрушить в себе этот замысел, не дав ему созреть.
А с юмором у моего сына было все в порядке. Но апостолы, потрясенные его гибелью, сочли неуместным вспоминать все его шутки. И напрасно.